Неточные совпадения
В случавшихся между братьями разногласиях при суждении о народе Сергей Иванович всегда побеждал брата, именно тем, что у Сергея Ивановича были определенные
понятия о народе, его характере, свойствах и
вкусах; у Константина же Левина никакого определенного и неизменного
понятия не было, так что в этих спорах Константин всегда был уличаем в противоречии самому себе.
— Мы будем вместе читать, — сказал он, — у тебя сбивчивые
понятия,
вкус не развит. Хочешь учиться? Будешь понимать, делать верно критическую оценку.
Добрый Константин Николаевич перепробовал, по моей просьбе, все фрукты и верно передавал мне
понятие о
вкусе каждого. «Это сладко, с приятной кислотой, а это дряблый, невкусный; а этот, — говорил он про какой-то небольшой, облеченный красной кожицей плод, больше похожий на ягоду, — отзывается печеным луком» и т. д.
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по
понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного
вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции.
Купец был так вежлив, что предоставлял мне на волю взять, сколько хочу, и я приказал подать… Что же?.. и теперь смех берет, как вспомню!.. Вообразите, что в этом хитром городе сыр совсем не то, что у нас. Это кусок — просто — мыла! будь я бестия, если лгу! мыло, голое мыло — и по зрению, и по
вкусу, и по обонянию, и по всем чувствам. Пересмеявшись во внутренности своей, решился взять кусок, чтобы дать и Кузьме
понятие о петербургском сыре. Принес к нему, показываю и говорю...
Ей, истинно, не лгу: теперь никому и не приснится
вкус таких напитков; а чтоб сварить или приготовить, так и не говорите: никто и
понятия не имеет.
И в самом деле, придумала. Да как хитро! совершенно по-санктпетербургски:"бушечка!"Какого? Оно и не грубое «бабушка», а еще нежнее самой бабушечки, бабушки и проч."Бушечка"!.. Подите вы с нею: совершенно в новом
вкусе и сходно с теперешнею атмосферою, то есть с
понятием обо всем.
У мужчин прически à la jeune France [во
вкусе молодой Франции (франц.)], à la russe [по-русски (франц.)], à la moyen âge [по-средневековому (франц.)], à la Titus [как у Тита (франц.)], гладкие подбородки, усы, испаньолки, бакенбарды и даже бороды, кстати было бы тут привести стих Пушкина: «какая смесь одежд и лиц!»
Понятия же этого общества были такая путаница, которую я не берусь объяснить.
Сын. Madame, ты меня восхищаешь; ты, я вижу, такое же тонкое
понятие имеешь о сердце, как я о разуме. Mon dieu! Как судьбина милосердна! Она старается соединить людей одного ума, одного
вкуса, одного нрава; мы созданы друг для друга.
Т. 5. С. 296).], и в то же время оно притязает на объективность и общезначимость своих оценок, что и приводит Канта к постановке вопроса: «как возможны синтетические суждения a priori в области эстетики?» Художественный
вкус поэтому становится у Канта «Vermögen» [Способность, возможность, сила (нем.).] и рассматривается как аналогичная разуму способность a priori оценивать сообщаемость (Muttheilbarkeit) чувств, которые связаны с данным представлением (без посредства
понятия) (160) [«
Вкус можно было бы даже определить как способность суждения о том, чему наше чувство придает всеобщую сообщаемостъ без посредства
понятия» (Кант И. Соч...
Философия, как уже было указано, есть искусство
понятий, которое имеет и своих художников, и в этом искусстве призванному ее служителю невозможно художественно лгать, что было бы неизбежно при преднамеренном, нефилософском догматизме в философствовании, — это было бы, прежде всего, проявлением дурного
вкуса, эстетическим грехом.
Старший брат Левина, ученый теоретик Кознышев, «никогда не изменял своего мнения о народе и сочувственного к нему отношения». В спорах с Левиным, гораздо ближе знавшим народ, «Кознышев всегда побеждал брата именно тем, что у Кознышева были определенные
понятия о народе, его характере, свойствах и
вкусах; у Константина же Левина никакого определенного и неизменного
понятия не было, так что в этих спорах Константин был уличаем в противоречии самому себе».
Все они могли иметь честные идеи, изящные
вкусы, здравые
понятия, симпатичные стремления; но они все были продукты старого быта, с привычкой мужчин их эпохи-и помещиков, и военных, и сановников, и чиновников, и артистов, и даже профессоров — к «скоромным» речам. У французских писателей до сих пор — как только дойдут до десерта и ликеров — сейчас начнутся разговоры о женщинах и пойдут эротические и прямо «похабные» словца и анекдоты.
Отчего я боялась деревни? Оттого, что была глупа и хорошенько не знала, что в моей натуре. Программа, заданная мне Степой, начинает уже полегоньку исполняться. Вот первая вещь: я чувствую, что среди чего-нибудь похожего на природу, где зелень, небо, воздух и хорошее человечное уединенье, мне дышится прекрасно. Я об этом и
понятия не имела. Другими словами, я не знаю многих своих не только умственных стремлений, но и простых
вкусов.
Станислава начала с того, что, презирая и здесь принятые приличия, постаралась поставить свой дом на соответствующую ее
вкусам ногу и стала самым безумным образом проматывать свое небольшое приданое. Напрасно просил и уговаривал муж — она ничего не хотела слышать. Долг, общественное мнение, предметы, священные в его глазах, в ней возбудили только насмешки. Его странные, по ее мнению,
понятия о чести и приличии заставляли ее только пожимать плечами.
Но, а как это новым перегудинским крепакам, однако, все-таки еще не нравилось, то, чтобы исправить в них поврежденные
понятия и освежить одеревенелый
вкус, за дело взялся поп Прокоп, который служил в красных чоботах и всякую неделю читал людям за обеднею то «Павлечтение», которое укрепляет в людях веру, что они «рабы» и что цель их жизни состоит в том, что они должны «повиноваться своим господам».
Одно, что́ он любил, это было веселье и женщины, и так как по его
понятиям в этих
вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что́ выходило для других людей из удовлетворения его
вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойною совестью высоко носил голову.
От здешней ли тишины или от чего другого, в уме Праши стали проявляться
понятия, каких прежде не было: сообразно перемене
понятий, она изменяла и свои отношения к тому, до чего это касалось. Так, например, она не только не хотела говорить что-либо во вред людей того края, где стала жить, — это делают и другие, кому законность и порядок приятнее произвола и беспорядка, — но она утратила всякий
вкус к похвальбе и неохотно приезжала из своей избы в Петербург. Зато она имела то, чего разумно искала: покой.